Алексей Синицын, главный редактор NET-FAX - NET-ФАКС:

- Бунты в парижских предместьях, погромы в Лондоне, наконец, пресловутый Брейвик – такое положение вещей европейский или постсоветский обыватель воспринимает только как противостояние двух цивилизаций – христианской и мусульманской. В контексте знаменитой киплинговской поэтической идеологемы: «Запад – есть Запад, Восток – есть Восток. И вместе им не сойтись». Но, что там какой-то обыватель. Премьер-министр Британии Дэвид Кэмерон призывает европейских лидеров: «Проснуться и увидеть, что творится в наших странах». Президент Франции Николя Саркози сообщает телеканалу TF1: «Приехавшие во Францию должны встраиваться в национальное общество», потому что «мультикультурализм потерпел крах». А Ангела Меркель, подразумевая мультикультурализм, выносит ему окончательный приговор: «Эти попытки совершенно провалились!». Почему Европа отказывается от своих идеологических парадигм? Они, что, действительно, были основаны на ложных ценностях, к которым надо отнести и мультикультурализм?

Елена Касумова, доцент кафедры политологии Академии Госуправления при Президенте АР:

- Европа сейчас от многого отказывается. На волоске судьба еврозоны, будущее самого Евросоюза достаточно туманно. Почему же не должны пересматриваться идеологические концепции объединенной Европы? Но давайте сначала разберемся с самим понятием мультикультурализма. Точно дату его рождения не назовет никто, но элементом европейской политики он стал в ноябре 1991 года, когда в немецкой газете Die Zeit появилась статья Даниеля Кон-Бендита и Томаса Шмида «Если Запад становится неотразим». Очень симптоматичное название, правда? Авторы, а Кон-Бендит - харизматичный лидер революции 1968 года – утверждали: «Богатые страны, как, например, Германия, не имеют иного выбора, кроме как принять тот факт, что они уже стали странами иммигрантов и что они останутся таковыми в будущем. Вопрос лишь в том, как быть с этим фактом. А ответом должна стать новая политика в отношении иммиграции и иммигрантов».

Эта политика стояла и пока еще стоит, правда, пошатываясь на двух китах: либерализация условий въезда в страны Европы и создание лучших условий для реализации творческого и экономического потенциала иммигрантов.

А. Синицын: - А мне кажется, что в политике либерализации, как чёрт в деталях, кроется ошибка. Право на въезд не должно было быть ограничено правом на предоставление политического убежища жертвам преследований по политическим, религиозным, расовым или даже сексуальным мотивам. Оно, в принципе, было предоставлено всем желающим въехать в Европу. Якобы в соответствии с квотами, которые должны определяться культурными и экономическими потребностями общества, принимающего иммигрантов. Но ведь этого не получилось. Какая-то часть мигрантов оказалась, скажем так, не лучшим человеческим материалом.

Е. Касумова: - Ну, почему не получилось? От въезда мигрантов та же Германия вовсе не проиграла. Да, это видный социал-демократ Тило Саррацин в интервью журналу Lettre International оглушил общественное сознание заявлением о том, что не могут требовать признания те, «кто живет за счет государства, не признает этого государства, не заботится, как следует об образовании своих детей и занят производством новых девочек в платочках».

Но, на самом деле, в Германии иностранцы ежегодно вносят в немецкую экономику 128 миллиардов евро, а это 6 процентов ВНП. При этом уже в 1991 году иностранцы платили 6,5 миллиардов евро в немецкие пенсионные фонды, получая при этом всего лишь 1,9 миллиарда евро из этих фондов, т. е. фактически оплачивали значительную часть пенсий того самого коренного населения, за счет которого они якобы живут. А сейчас вклады иностранцев в социальную инфраструктуру перешагнули 13-миллиардный рубеж. Кстати, до кризиса предприниматели турецкого происхождения создали в Германии 70 тысяч новых предприятий.

А. Синицын: - А культурное взаимодействие?

Е. Касумова: - Прямо навскидку, отвечу не углубляясь. Сами немцы признают, что за последние 10-20 лет самыми заметными явлениями немецкой культуры стали произведения писателя Феридуна Заимоглу и работы режиссера Фатиха Акина, чей фильм «Об стену» получил главный приз Берлинского кинофестиваля 2004 года.

А. Синицын: - Но эти люди интегрированы в европейский культурный контекст. А сколько мигрантов даже не хотят к нему приблизиться. Где-то в 80-х годах мне попался любопытный документ западных пацифистов. Там были такие строки: «Ты толерируешь (от слова «толерантность») мой кришнаизм, а я толерирую твои биоовощи». Но такая лево-идеалистическая позиция оказалась социальной утопией, не так ли?

Е. Касумова: - Не во всем, я думаю, не во всем. Да, леволиберальные интеллектуалы конструировали свою модель толерантности, искренне полагая, что гости из далеких, даже экзотических стран, воспримут ее как данность. Другого, мол, не дано. И многие представители волны первой эмиграции из развивающегося мира, в общем, были согласны с этой данностью либо, вообще, не мучились вопросами собственной идентичности. Но пошли и другие эмиграционные волны, показавшие нам, что не все готовы «толерировать» развеселые pride-парады, как и не все в Европе готовы радостно приветствовать даму, с ног до головы завернутую в паранджу. Но наличие субкультур в любом обществе – это, в общем-то, показатель нормального развития.

А. Синицын: - Но тогда почему лидеры крупнейших западных государств с такой яростной убежденностью заговорили о крахе мультикультурализма? Кажется, спокойными остаются только марксисты и, как ни странно, Ватикан. Во всяком случае, кардинал Джанфранко Равази так выразил позицию Священного престола: «Нам нужна не дуэль двух культур, а нужен их дуэт». Как его создать, святой отец не пояснил...

Е. Касумова: - В 90-х годах прошлого века мультикультурализм, безусловно, в Европе торжествовал. Но все изменилось после 11 сентября. Войны, которые последовали за ним – Афганистан, Ирак, а теперь и Ливия – не могли не шокировать коллективное сознание мигрантов, которые так и не поняли, за что наказывают целые страны, не имеющие отношения к тому, что сейчас называют «международным терроризмом». Он может и международный, но совсем не всегда государственный. Европейцу тоже трудно разобраться в политических ребусах современности: почему северокавказский террорист – очень хороший, а, вот, иракский или палестинский – исчадие ада.

И обыватель начинает отторгать всех, воспринимать всю чужую культуру как враждебную. Есть еще не одна и не десяток экономических, социальных, политических и прочих причин, почему часть мигрантов не может интегрироваться в европейское общество. Но ведь не менее 80%, в той или иной степени, сумели интегрироваться, причем, подавляющая их часть не отказалась ни от своих этнических, ни от религиозных корней.

А. Синицын: - А, может быть, верна позиция левого философа Паскаля Брюкнера, обвиняющего мультикультурализм в толерантности по отношению к общинам за счет толерантности по отношению к людям. Он считает, что мультикультурализм «предоставляет равные права сообществам, но не людям, которые эти сообщества образуют. И тем самым отказывает этим людям в свободе освободиться от традиций этих сообществ».

Е. Касумова: - В его позиции много здравого смысла. Большая часть конфликтов происходит не между разными национальными общинами, а внутри этих общин, и связана с тем, что многие их члены – в первую очередь девушки и молодые женщины – отвергают принятые в этих общинах строгие патриархальные правила и стремятся жить по западным нормам.

Наверное, причина возникновения т.н. «параллельного общества» мигрантов состоит не в мультикультурной политике, а как раз в том, что проводится эта политика недостаточно последовательно. Но ее уже невозможно отменить ни премьерам, ни президентам, ни, тем более, каким-то там «брейвикам».

Корректировать - сколько угодно, но не отменить. Она стала политическим феноменом европейского мира, который никогда не сможет отказаться от толерантности. Из тела можно вырезать аппендицит или даже почку. Но из мозга нельзя вырезать часть человеческого сознания.

Аналитический отдел NET-FAX - NET-ФАКС

net-fax.org

natpress